Ирина Булгутова. Звездное небо и спящую землю соединяет река Кынгерга…
Один из ставших привычными туристических маршрутов в Тунке – это восхождение на водопады Кынгерги, каждое лето в социальных сетях мы видим множество фотографий. Проследить же, как из общения с природой рождается искусство, можно на примере поэзии Бурятии.
Желание собрать своеобразную коллекцию стихотворений о Кынгерге у меня зародилось давно, читая самые разные антологии бурятской поэзии, обращала всегда внимание на то, сколько же стихотворений написано об этой маленькой горной речке! Видимо, это не случайно: «хэнгэрэг» — барабан или бубен самой матери-природы вдохновляет путешественников, отдыхающих, жителей долины.
Над перевалами облако дремлет,
Низкий туман спеленал берега.
Звездное небо и спящую землю
Соединяет река Кынгерга…
(Л. Тапхаев)
Так перевел В. Бояринов тапхаевский образ Кынгерги: «Тэнгэри газар хоёрhоо хүбшэргэй татаhан / Түрэл нютагайм уянга дуун энэ лэ» (От неба до земли протянутая струна / Родины моей проникновенная песня). Как пишет автор монографии о Л. Тапхаеве О. А. Забанова на основе анализа звукообразов поэта Кынгерга «у Л. Тапхаева становится медиатором между небом и землей». Река, связующая верхний и средний миры, — сказал бы носитель мифосознания.
Интересно посмотреть и сравнить, какие образы и ассоциации рождаются у других поэтов. Итак, стихотворения о Кынгерге нашлись у классиков литературы Бурятии Хоца Намсараева, Бато Базарона, Семена Метелицы, Алексея Бадаева, Дондока Улзытуева, думаю, что их гораздо больше.
Форма «вечного разговора с природой» в виде прямого обращения к географическим объектам в бурятской поэзии, возможно, наследие, идущее от шаманских призываний. В такой форме с обращением к реке написаны стихотворения Х. Намсараева и Д. Улзытуева:
Я спрошу дикарку Кынгергу:
Ты зачем гремишь на всю тайгу?
И куда ты скачешь, Кынгерга,
Песней оглашая берега?
Не Саяна ли снега и льды
В блеске, Кынгерга, твоей воды?
И какая власть твою волну
Мчит по беломраморному дну?
(Х. Намсараев, перевод И. Френкеля)
Нэрэеэ hанан, жэнгиргэн,
Нэрьен дуулааш, Хэнгэргэм.
Эрьеэ наншан, онгиргон,
Эрьен буугааш, Хэнгэргэм!
(Вспомнив имя свой, звеня,
С грохотом поешь, моя Кынгерга!
Бьешься в берега, вырываясь,
И вновь спускаешься, моя Кынгерга!)
(Д. Улзытуев, подстрочный перевод).
Поэты – люди с удивительно отточенным слухом, они слышат мир и другие миры, не случайно в начале многих стихотворений о Кынгерге именно звуковые образы, так, у Бато Базрона рождаются следующие ассоциации:
Һонин горхоной
Һоргог мориндол тангараад,
Халха, хаалта
Харайгаад гарахань харагдана.
Хада хабсагайн
Хабшал соогуур шааяатай,
Зэрлиг хүгжэм
Зэдэлгэн гүйдэг Хэнгэргэ!
(Словно пугливые кони, лягаясь,
Преграду перепрыгивают.
Из расщелин скалы
И гор, кипя,
Дикой музыкой
Звеня бежит Кынгерга!)
(подстрочный перевод)
Замечательна звукопись и в стихотворении Л. Тапхаева, как пишет О. Забанова, «при восссоздании звукообразов реки поэт использует лексику с семантикой звучания (хонхо, бүлбэнүүр, хүбшэргэй, дуун), звуковые повторы и парные звучания (түгдэр-түгдэр, хүүрэ-юурэ, хүүен-хааян, шааяан)… Звукопись непереводима».
И действительно, можно перевести, с чем сравнивает поэт звучание Кынгерги: с топотом тысячи табунов (түмэн аддунай шулуун дээгүүр түерһэншуу), с биением в барабан таинственного хозяина (духа природы) (далын эзэнэй хэсэ хэнгэрэгээ сохиhоншуу), с тяжелым дыханием живого существа (амиды юумэнэй хүндэ-хүндөөр амилһаншуу), но невозможно перевести музыку и созвучие слов бурятского языка, в котором так много «соприродных» — звукоподражательных слов. Хотя перевод В. Бояринова, бесспорно, очень хороший:
Будто архаров могучее стадо
Ринулось вниз, подцепив на рога
Синь поднебесную, мощь водопада, —
Так начиналась река Кынгерга!
Парадоксально, но стихотворение о Кынгерге поэта Бурятии Семена Метелицы (Соломона Ицковича) (1912-1974), написанное на русском языке, мне удалось найти пока только в переводе Вл. Намсараева на бурятском языке. В рокоте Кынгерги поэтом услышана песня любви.
Стихотворения Алексея Бадаева о Тункинской долине и Кынгерге — тоже своеобразные признания в любви, о которой он пишет в стихотворении «Аршаан» курортын үдэшэнүүд». Или же в стихотворении «Кынгерга» он сравнивает шум горной реки с звучанием буддийских барабанов и звуками из кузниц, как человек советской эпохи, он противопоставляет прошлому настоящее с перспективой светлого будущего, вписывая свое понимание в звуковую картину:
Кынгерга –
Река, чье имя
И звучит как хэнгэрэг:
С барабаном шум твой схож,
он – как гром воловьих кож.
Барабан с воловьей кожей,
Хэнгэрэг,
По знаку лам,
Рокотал одно и то же
В дни, неведомые нам,
В дни, когда в дацане древнем
Шел молитвенный обряд.
Нынче так вот по деревням
Громко кузнецы гремят –
Перед севом,
Перед жаркой земледельческой страдой…
Встречаются в стихотворениях о Кынгерге и сравнения речки с юностью, с молодостью, «эдир наhантай Хэнгэргэеэ сасуулхаб» (с юностью сравню я Кынгергу) пишет Лопсон Тапхаев; «шуумар солбон шуран хөөхэйн аягтайл» (с нравом бойкой, проворной малютки) отмечает Бато Базарон, об энергии бодрости и радости пишет Д. Улзытуев:
Һэрюун хүйтэн аминайнгаа
Арюун дуhал үршөөгыш.
Дорюун солгёо дуунайнгаа
Аялгаhаа хүртөөгыш!
(Прохладного холодного дыхания (течения)
Чистой каплей благослови.
Бодрой храброй песни своей
Из чаши угости! )
(подстрочный перевод)
Думаю, что не только поэты способны увидеть в малом большое, как писал английский поэт У. Блейк:
В одном мгновенье видеть Вечность,
Огромный мир — в зерне песка,
В единой горсти — бесконечность,
И небо — в чашечке цветка.
(пер. С. Маршака)
Но только поэты способны выразить в полной мере радость земного бытия, просто слушая шум маленькой горной речки. И хотя протяженность Кынгерги всего около тридцати километров, не измерить того воодушевления и вдохновения, которое она дарит людям.
Ирина Булгутова
